Молочная любовь

Термин «гнать молоко», то есть делать благие проекты, которые вышибают из спонсоров слезу, а затем уже и деньги, появился, в общем-то, давно. Ровно тогда, когда начали собирать средства на детские дома. Детские дома сразу стали главным денежнообразующим элементом.

Детдомов всегда было много, и меньше их не становится. А потому и поток молока не иссякает. Основная задача доярки или дояра (фандрайзера) от благотворительности – рассказать о страданиях детей-сирот, показать их несчастные фотографии. Особенный акцент надо делать на глаза, потому что с одеждой и едой, в общем-то, у сирот все нормально – другие дояры уже принесли.

Нужно принести что-то еще, и глаза, повторюсь – лучший вариант. Глаза не лгут, и говорят они вот что: «Нам нужна помощь и забота». В первую очередь материальная помощь, разумеется. И вот гонят молоко по всей стране, причем занимаются этим все, – начиная от крупных благотворительных фондов, а заканчивая профкомами, домкомами и учебными заведениями. Сироты живут в молоке, они молочные сироты. Это и удобно, чтобы ничего другого не делать, и красиво. Как бычков их выращивают на убой будущих трудностей.
Разумеется, спонсоры уверены, что своей помощью они смогут поменять в корне судьбу детей. Возможно, доярки-НКО просто заблуждаются, а не намеренно используют сиротскую тему для защиты от собственного организационного дефолта. Как бы то ни было, поток так называемой «адресной помощи» (когда адресат – тело, а не душа) не иссякает со всех сторон: льется и жирное молоко от спонсоров, и слегка обезжиренное коррупцией – от государства. Подарки, праздники, вещи, игрушки.
Поймите, это временное счастье никак не влияет на постоянное счастье, на будущее сирот. Сами собой у них не появятся умения и компетенции, знания и опыт. Их выкармливают не тем молоком, и потому они часто растут наглыми, нахальными, беспринципными, иждивенчески настроенными существами. Им кажется, что молочная река будет течь всегда, и это калечит их судьбы: сирота не может жить без окруживших его доярок, а доярки рано или поздно уйдут.
Вот почему лично я считаю, что чем хуже детский дом, тем лучше ребенку. В этих условиях с ним хотя бы можно вести и диалог и готовить к самостоятельной жизни. Потому что жирность молока совсем другая, а значит и жирка в его мозгу не формируется.
Вот почему я считаю, что нужно не ловить спонсоров взглядом сироты, нужно менять этот взгляд. Менять так, чтобы никакой спонсор не дал бы под него денег: кто же даст самостоятельному, самодостаточному человеку.
Гнать молоко, несомненно, проще – это не требует особых внутренних усилий ни от сироты, ни от фандрайзера. А чтобы изменить взгляд сироты, нужна титаническая работа. Ребенку, оставшемуся без попечения родителей, не хватает надежной руки, понимающего взгляда и длительного сотрудничества. Не хватает доярки, которая гнала бы совсем другое молоко – молоко участия. Не хватает реального вложения в нынешнего ребенка и выпускника, который покинет стены детского дома. Нужно стать сироте наставником, крестным и другом. Может и пожизненно, – как пойдет. С этим у нас большие проблемы. Потому что здесь нужна совсем другая коммуникация, личная ответственность, порядочность и уважение к трудному ребенку из сиротского учреждения. Нужно наделять ребенка собой, своими уже имеющимися знаниями, искать вместе пути выхода из трудных ситуаций сейчас и потом.
Мы часто говорим об ответственности за того, кого приручили. Так вот, если мы даем соску, которая навсегда привязывает ребенка-сироту к колышку иждивения, мы выращиваем вечно зависящее от чужого молока существо. Существо, которое не учиться отбиваться от мух и пережевывать травку. А между тем, ребенок, научившись быть самостоятельным, сам может давать молоко, чтобы растить и поить им своих детей. Главное, чтобы он до этого дожил. Благодаря хорошим пастухам. Нам всем.

Автор:  Александр Гезалов, журнал "Филантроп"